Новости – Общество
Общество
«Тут можно много нового о себе узнать»
Фото: Элина Мятыга
Корреспондент «Русской планеты» провела один день с балаклавскими рыбаками
5 ноября, 2014 14:24
11 мин
Узкие улочки Балаклавы лишь кое-где освещают электрические фонари. Холодный морской ветер обдувает лицо. Спиртовая шкала на термометре всего на несколько делений превысила отметку в 0 градусов. На часах 5:45 утра, но рыбаки уже в порту. Ежась от холода, переминаясь с ноги на ногу, они потягивают горячий черный чай с бергамотом и сахаром.
Подойдя ближе, разглядываю собравшихся. Высокие крепкие мужики, с двухдневной щетиной, в теплых куртках и резиновых сапогах, улыбаясь, смотрят на меня.
– У нас в бригаде работаю пять человек, — объясняет один из них, Егор Симонов. — Познакомьтесь, это Саша, Женя, Сережа и Алексей Алексеевич, наш бригадир и капитан.
Вытирая руки прямо об одежду, ребята протягивают их мне для знакомства.
– Мы с собой вас взять не можем, — говорит Егор. — У нас лодка маленькая, да и мешать вы только будете. Лучше мы вас потом по бухте прокатим и все расскажем. А пока просто кофе попейте и подождите нас тут.
Компания, в которой работает бригада, называется ЧП «Камбала».
– Только рыбы камбалы уже два года нет, — смеясь, сообщает Егор, запрыгивая в лодку. — Нам пора, — продолжает он. — Мы должны успеть отплыть до рассвета.
Оставшись одна, я обследую территорию. В каморке, выделенной рыбакам, груды теплой одежды, на стене Андреевский флаг, в углу обогреватель. Выйдя на улицу, вижу котенка, который сладко потягивается, лежа в деревянном ящике на обрывках старых веревок. Море сегодня спокойное. Укутавшись в теплую куртку, я любуюсь красотами бухты и встречаю рассвет. Спустя два часа лодка возвращается. Дно покрывает барабулька — сегодняшний улов.
– Сегодня рыбы немного, — вытаскивая снасти, говорит Егор. — Всего пару ящиков, наверное, наберется.
Вытащив сети на берег, рыбаки начинают сачком доставать улов и перебирать его по сортам и размерам. После чего вычерпывают воду из лодки. Рабочий процесс сопровождается потоком нецензурных комментариев.
– Тут можно много нового о себе узнать, — смущаясь, замечает Егор.
Пока люди работают, вокруг лодки начинают кружить чайки, а мелкие рыбешки в воде радостно подхватывают небольшие ошметки рыбного мяса.
– Это кефаль — говорит Егор. — Когда мы заканчиваем работу и опускаем грязные маслянистые руки в воду, она подплывает и начинает их обкусывать, снимая загрубевшую кожу и заусенцы. Так что никакие СПА-салоны нам не нужны.
Закончив разгрузку, рыбу взвешивают на специальных весах и отдают оптовым поставщикам. Сегодня ее приехала забирать тетя Оля, у которой свой рыбный магазин в Балаклаве.
– Когда рыбы мало, мы ее местным поставщикам отдаем, — рассказывает Егор. — А когда много, то по всему СНГ поставляем.
Закончив основные работы, Егор и Александр приглашают меня прокатиться по бухте. Оказывается, их лодка называется «Байда».
– Только сначала нужно позвонить пограничникам, — уточняет Александр. — И получить их разрешение. Выходим в море мы под российским флагом.
– На каждом судне должен быть флаг, — поясняют рыбаки. — И хоть до Нового года мы работаем по украинским договорам, но при этом живем уже по российским законам и ходим под российским флагом.
– В чем отличия российского и украинского законодательства? — интересуюсь я.
– Ну, например, на Украине было нельзя ловить горбыля, а в России можно, — рассказывает Егор. — При этом ерша, который меньше 15 сантиметров, по российским законам надо отпускать.
Как оказалось, территорию морского берега теперь бдительно охраняют российские сотрудники ФСБ и пограничники.
– Раньше часть прибрежной территории находилась в частных владениях, — говорит Александр. — По российским законам она должна принадлежать городу. Посмотрим, что теперь будет.
Вдоль бухты на серых камнях, торчащих прямо из воды, сидят черные птицы и провожают нас пристальным, недоверчивым взглядом.
– Это бакланы, — говорят рыбаки. — Одна такая птичка в день съедает 25 кг рыбы. А представьте, когда их стая?! Но при этом их можно использовать для ловли. Для этого на шею птиц крепят и плотно стягивают специальное кольцо, которое не дает им проглотить добычу. В результате баклан ловит рыбу и приносит ее хозяину. Как правило, при дележе три рыбы достаются рыбаку, а одну получает птица.
Проходя по бухте, ребята показывают места, где установлены специальные донные ловушки.
– У каждой рыболовной компании свои определенные места, где они ставят ловушки, — рассказывает Александр. — Сети устанавливают на пути движения рыбы. Двигаясь вдоль крыла ставного невода, она попадает в ловушку, вход в которую удобен, а выход затруднен. Этот способ ловли очень практичен, так как рыба не получает повреждений, и может длительное время находиться в ловушке. Его изобрели еще древние греки более 500 лет тому назад.
Ребята рассказали, что помимо них тут работает рыбколхоз «Путь Ильича», именуемый рыбаками не иначе как «Труп Ильича».
– Они ставят большие сети, — рассказывает Александр. — Вчера их улов составил три тонны, а позавчера четыре.
– Мы можем сейчас проверить ловушку? — интересуюсь я.
– Нет, конечно, — смеясь, говорит Егор. — Во-первых, они очень тяжелые, и мы физически не сможем их вытащить из воды. А во-вторых, каждая выемка рыбы фиксируется в специальном журнале. Нельзя просто так ее поднимать.
– Дельфины часто попадаются в сети?
– Очень редко, наверное, раз в несколько лет, — рассказывают рыбаки. — Чтобы их извлечь оттуда, у нас есть знакомые водолазы. При этом попавших в ловушку дельфинов мы либо отпускаем, либо, если они маленькие, за ними приезжают сотрудники дельфинария и забирают их к себе для тренировок. Кстати, раньше тут разводили боевых дельфинов. Я слышал, что вроде планируется восстанавливать этот океанариум.
Рыбаки рассказали, что места установления ловушек так же зависят от времени года и той рыбы, которую они собираются ловить.
– Сейчас, например, мы ловим барабульку и ставим сети прямо в бухте, — замечает Александр. — Зимой будет кефаль, ее мы будем ловить прямо от бухты и до Инжира.
Как оказалось, в мире существует 50 разновидностей барабульки, из которых в Черном море живет только одна.
– Барабулька засыпает быстро, — рассказывает Егор. — Буквально несколько минут в лодке и все. В царские времена барабульку больших размеров обменивали на серебро, килограмм на килограмм. При этом в воде рыба золотистая, а если ее вытащить, то она краснеет от шока. От пресной воды она белеет и теряет вид, а от солнечных лучей становится фиолетовой.
Рыбаки рассказали, что самая редкая рыба, которую им удавалось поймать — это угорь.
– Его мы ловили всего пару раз. Еще мне как-то катран 14-килограммовый попался, — гордо заявляет Егор. — У него шкура, как наждачка, я думаю, что в древности его могли использовать для шкурки ялика. Я сам, правда, не пробовал, но думаю, что такое возможно. Да и чучела из него делают, — продолжает рыбак.
Спустя какое-то время путешествия по бухте улавливаю отвратительный, все усиливающийся запах, а за бортом — все больше мусора.
– Сюда стекается городская канализация, — вздыхая, сообщает Егор. — Вон труба, из которой она выходит. Чего здесь только нет! Летом ветер доставляет все это добро на городской пляж. В итоге дети плещутся среди экскрементов и другой гадости.
В скале я вижу бетонное отверстие, из которого прямо в море и поступают нечистоты. Рядом рыбак. Недалеко от трубы большое скопление птиц. На одном из камней цапля. При приближении нашей лодки она взлетает и удаляется.
– Тут две цапли живет, — сообщают ребята. — Мы их часто встречаем.
Уже на обратном пути в бухте мы замечаем военные корабли.
– Вот это украинский корабль, — рассказывает Александр. — Его в Артек перегонят, и музей сделают.
– Можно сейчас его посетить?
– Нет, что вы, его пограничники охраняют.
Выйдя на берег, рыбаки снова приступают к работе: перебирают сети, срезая с них мелкие веревочки и оставляя только канаты и поплавки. Я присаживаюсь рядом.
– Вообще, тут работы много, и выход в море за рыбой — это лишь «снятие сливок». Основная работа всегда на берегу. Последние две весны рыбы вообще не было. Мы ремонтировали лодки, чинили сети, начали строить фелюгу (небольшое палубное судно со своеобразными косыми парусами. — Примеч. авт.).
Рыбаки рассказывают, что причал, на котором они работают, принадлежит городу, а их доход зависит исключительно от улова.
– Мы работаем без выходных, — говорит Егор. — Каждое утро рассвет мы встречаем в море. Иногда свободные дни, правда, бывают, если шторм или погода совсем плохая. Наш доход зависит от улова. Нет рыбы — нет денег, но за стоянку лодки все равно платить надо. На этом причале мы прописаны.
Затронута была и тема суеверий и правил, которые нельзя нарушать перед выходом в море.
– Вообще суеверий у нас много, — рассказывает Александр. — Например, нельзя говорить о зайцах и об охоте, когда выходишь в море, а то рыбы не будет. Нельзя плеваться семечками себе под ноги. Нельзя говорить: «куда пошел», а надо: «где пошел».
– Вы давно занимаетесь рыбной ловлей? — интересуюсь у Егора.
– Уже лет шесть. Вообще море для меня — это все. Я без него не могу.
Как оказалось, Егор коренной балаклавец и многодетный отец. Дома его ждут жена и четверо сыновей. Когда-то он работал в севастопольском театре ТБМ осветителем, а затем в Старом Осколе художником и звукорежиссером. В детстве он окончил музыкальную школу по классу скрипки и кларнета, а затем поступил в театральный институт на актерский факультет, но недоучился.
– В театре денег очень мало платили, а мне семью кормить надо, — замечает он. — К тому же у нас нет своего жилья и приходится арендовать домик.
На часах 13:00. Мужчины переодеваются и торопятся по домам. Прощаясь с ними, интересуюсь, где можно приобрести свежую рыбку.
– Улов мы поставляем только оптовикам. Можете заехать в местный магазинчик, куда ее сегодня забрали. — говорят ребята. — А продавать не имеем права.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
