Новости – Общество
Общество
«Вместо “лесхозники” получились “бесхозники”»
Фото: Элина Мятыга
«Русская планета» побывала в гостях у севастопольских лесничих и узнала, как они живут
15 июля, 2014 05:42
10 мин
Небольшой деревянный домик с залатанной крышей и покосившимся заборчиком. Пять цепных псов-охранников. Вокруг дома и в его окрестностях прогуливаются свиньи с поросятами, тут же кролики, куры, чуть поодаль корова.
– Я внутрь не приглашаю, у нас два месяца уже света нет, — немного смущаясь, рассказывает Владимир Самохин, бывший лесник, а ныне егерь Меккензиевского лесничества.
– Не боитесь, что вся ваша живность разбежится?
– Нет, они же знают, где их кормят. Жене достаточно их позвать, и они сразу же возвращаются.
Словно услышав его слова, из дома выходит женщина, открывает большой железный контейнер и начинает кормить поросят.
– Это моя супруга, Любовь, — знакомит нас Владимир Васильевич. — Мы уже 31 год вместе. Когда-то и она тут лесником работала, но потом ее сократили. Вообще это семейная профессия, наш сын мастером леса служит, — с гордостью заявляет он.
Раньше Владимир Самохин был водителем. Он объездил почти всю Россию, побывал в Уренгое. С будущей женой познакомился, решив подвезти понравившуюся девушку, стоявшую на остановке. После развала Советского Союза для семьи настали тяжелые времена. Работы не было, а тут знакомый предложил поработать лесничим. Так Самохины стали жить и трудиться в лесу.
К дому подъезжает белая Нива, из которой выходит высокий молодой человек в очках.
– Я помощник лесника, Денис Безуглый, — представляется он. — В мои обязанности входит рейд по объектам и контроль работы наших сотрудников. Сегодня я приехал проверить участок нашего егеря.
На дворе семь утра, роса еще не спала, но мы уже торопимся в путь. Прямо на участке Владимир Васильевич показывает кормушки для животных.
– Это две новые я сделал, надо будет устанавливать, а это старые, их ремонтировать, — рассказывает он.
В лесу егерь останавливается возле лужи.
– Тут недавно кабанчик проходил, а вон там косуля — он говорит уверенно, указывая на следы животных.
Первая кормушка представляет собой дырявый пень.
– Вообще, по правилам надо деревянный ящик ставить, — говорит егерь. — Но опыт и практика показывают, что к нему звери не идут. Зато в этот пенек я кладу соль, и животные с радостью ее потребляют. Человеческий запах в течение двух недель остается, и только потом кабанчик или косуля осмеливаются подойти к еде. Видите, тут они уже все съели. Надо будет еще положить.
С деревьев гроздьями свисают дикие яблоки и груши. Тоже еда для зверей. Также работники леса высаживают кормовые поля. Лесничество предоставляет только трактор, а бензин, семена и все остальное приобретается за собственный счет.
Выходим к линии электропередач. Прямо между опорами вспаханное поле.
– Конечно, это не лучшее место, тут треск раздается, и зверь его боится. Но другого просто нет. Кругом камни, и землю сложно вскопать. А вот, кстати, эхо войны, — это набойка от немецкого сапога, — со знанием дела говорит Владимир Самохин, доставая из земли железную штуку. — Вообще, главные проблемы леса — это мусор, и черные копатели которые роют его в поисках атрибутики времен войны. Они уже всему лесу навредили, — сокрушается он.
Это поле пока не засеяно. Земля отдыхает и ждет своей очереди. Зато в другом месте пшеница уже растет. Мы снова направляемся к кормушкам. На этот раз они большие и засыпаны ветками.
– Вот соль, которой мы животных кормим — показывая большой белый камень, рассказывает егерь. — А ветки олень и косуля кушают, надо свежие положить.
– Вам соль в лесничестве выдают? — интересуюсь я.
– У них денег нет. Сами покупаем или дарят нам и привозят. Эту, кстати, военные доставили, — говорит Владимир.
Следующая кормушка — это пустое деревянное бревно, привязанное к дереву. Туда также кладется соль, которая, просачиваясь через дырочки, служит питанием для животных.
Лес кишит историей, перемежающейся с современностью. Тут и бутылка из-под немецкого шампанского, и остатки топора, и даже шланг от противогаза времен войны. А рядом валяются уже современные пластиковые и пивные бутылки.
– Кто что ищет, — рассказывает Владимир Самохин. — Немецкая каска времен войны в интернете 200 долларов стоит. Вот и лазят все кому не лень.
– Мне даже драться с копателями приходилось, — вступает в разговор Денис Безуглый. — Их четверо было, а нас двое. Мы просили их уйти и ямы засыпать, а они в драку полезли. Пришлось защищаться.
Любуясь Крымскими пейзажами, не замечаем, как выходим к месту для пикника. В свежеокрашенной беседке стол и лавки. Рядом мангал и бочки для мусора. На столе недавние посетители оставили для гостей масло, соль и овощи.
– Так нельзя делать, — говорит егерь. — Тут муравьи ползают. Съестное надо либо выбрасывать, либо с собой забирать.
Все места для отдыха Владимир Самохин делал своими руками. Где-то помогали военные, где-то охотники. На беседке сотрудники лесхоза прикрепили таблички: «Ведется видеонаблюдение» и «Появились волки. Посещение леса опасно».
– Ну, про видеонаблюдение — это так, для острастки. А про волков — брехня. Их тут нет. Не понимаю, зачем людей пугать. Был недавно случай, в лесничество мертвую волчицу принесли и сказали, что где-то в этих краях ее подстрелили. Вот они и всполошились. Но вместо того, чтобы жителей соседних сел предупредить, таблички повесили. Даже мне официально никто ничего не сказал. Так вообще не делается. Волка они могли и из Херсона мертвого привезти.
Раньше в лесничестве работали 60 человек, сегодня — только 12. В хозяйстве 8 356 га земли, за которыми надо следить и ухаживать. Сторожа леса работают круглогодично и без выходных. В январе егерь собирает шишки и сдает в лесхоз. Весной строит и красит места для пикников, мастерит кормушки, вскапывает и засеивает кормовые поля. Летом и осенью следит за охотниками, борется с пожарами, насекомыми, черными копателями, собирает мусор, оставляемый отдыхающими.
– Чем лесничество вам помогает? — интересуюсь я.
– Да ничем. Моя зарплата составляла 1 300 гривен. Еще что-то за собранные шишки получу. Правда, сдаю я их в январе – феврале, а деньги только к июню за них поступают. Люди не понимают, что мне нужно рабочих нанимать, они июня ждать не будут, — сокрушается егерь. — Еще надо беседки строить и краску на что-то приобретать, поля засаживать. Если я шишки не соберу, то сеять нечего будет и тогда вообще беда. Тут круговорот, выкручиваться приходится. За отдых с людей деньги собираю. Раньше по 20 гривен с человека платили, из них я только 15% получал минус 28 гривен налог. Поэтому собственное хозяйство и держим, что бы хоть как-то кормиться. Надеюсь, что с приходом России все изменится, наш лесхоз возродится, а его богатства приумножатся.
Уже час дня, и мы возвращаемся обратно к домику егеря.
– Осторожнее, — вдруг предупреждает нас Владимир Васильевич.
Мы останавливаемся и видим неразорвавшийся снаряд времен Великой Отечественной.
– Надо будет сдать его военным, — говорит Владимир Самохин, и мы идем дальше. — Тут вообще много всякого: и снаряды, и мины. Пару дней назад еще одну саперы взорвали. Ее черные копатели вырыли и сдали.
Вернувшись к дому и перекусив на поляне, Владимир Васильевич принимается за домашние дела, а мы с помощником лесника едем дальше. На этот раз направляемся к питомнику, где высаживаются деревья.
– Вот этой ели уже два года, — рассказывает мне Денис. — Она медленно растет, на будущий год мы будем ее в лес высаживать.
Тут раздается телефонный звонок, и моему попутчику сообщают, что можно приезжать в лесничество за авансом, задержанным на две недели. Получив деньги, мы едем в лесхоз, чтобы выплатить их сотрудникам.
Денис Безуглый биолог по образованию и уже семь лет работает помощником лесничего. Он прекрасно разбирается в растениях и в уходе за ними.
– Вот это наша вышка, 30 метров в высоту, с нее мы наблюдаем за возгораниями и пожарами, — демонстрируя свое хозяйство, рассказывает он. — Еще у нас есть вездеходная пожарная машина, а это пилорама, где разделывают лес.
Сейчас в лесничестве переходный период, который продлится вплоть до 6 августа. Теперь лесник и другие работники не могут собирать деньги с отдыхающих, бороться с копателями, а в случае угроз должны вызывать милицию. Даже удостоверения их сейчас недействительны, так как они украинские, а российские им пока не выдали.
В лесхозе я знакомлюсь с Натальей, супругой Дениса Безуглова, которая работает вместе с мужем и следит за питомниками.
– Работа в лесничестве — это семейное. У нас даже дочка от других детей отличается. На пляже малыши обычно замки из песка строят, а она палочки собирает и в землю втыкает: лес высаживает. Как-то ее спросили, кем работают твои родители, а она заявила, что они лесхозники, при этом она еще маленькая и плохо слова выговаривает. Поэтому у нее вместо «лесхозники» получились «бесхозники», — смеясь, рассказывает Наталья.
В это время за авансом начинают съезжаться мастера леса, егеря и другие сотрудники. За деньгами они приехали прямо из палаточного лагеря для беженцев из Донбасса, где уже несколько недель мастерили тумбочки, кровати и другую необходимую для проживания мебель. Что бы им не мешать, выхожу во двор, где знакомлюсь с пожилой женщиной Валентиной Григорьевной.
– Я 40 лет в лесхозе проработала, — рассказывает она. — Кем только ни была: и мастером леса, и помощником лесничего. Раньше ведь все по-другому было, лесхоз богатым был. У нас и пасеки свои были, бычков держали, цех деревообрабатывающий имелся, а какие у нас сады были: и вишневый, и черешневый, и персиковый, и миндаль выращивали, и грецкий орех. И главное, всем и работы и денег хватало. А теперь ничего этого не осталось. Наш лесхоз всегда первые места занимал, и гордость у нас была за то, что мы в нем работаем. Знамя для нас было честью.
Раздав деньги, супруги Безугловы довозят меня до остановки, а сами направляются в магазин за продуктами.
– Что вы собираетесь покупать? — интересуюсь на прощанье.
– Крупы, — говорит Наталья. — Овощи мы сами выращиваем, на нашу зарплату не разгуляешься.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
